4.

- Она, - Вайлен произнес это так тихо, но, удивительно, Роуллэр услышал.

- Да, это Алифи. Дочь Барука, начальника городской охраны. Она - наша сестра.

- Она... - Вайлен не слушал своего недавнего знакомца. Возможно, зря.

Вайлен лежал на одном из ковров под ветвями южного дерева, похожего на пальму. Дивный рисунок ковра, несомненно, приковал бы внимание юного сына графа, но сидящие рядом создания стояли первыми в очереди в этом деле. Нежная кожа и неземные черты лица, гибкие кошачьи тела, одетые в прозрачный шелк и тонкой работы золотые ткани. Вайлен не смог бы устоять, если бы не. "Алифи", - он ежеминутно произносил это имя, не в слух, про себя, но произносил. Она заняла его мысли, она стала основной, единственной его мыслью.

А затем был кальян. Он вдыхал дым из прозрачного сосуда, понимая, что только он может помочь ему забыться. Дым входил в молодое, не привыкшее к сему, тело, и изредка вылетал малыми колечками. Вайлен умел курить табак, свернутый в толстые сигары, но содержимое стеклянной бутылочки, коварное и прекрасное, как она, Алифи...

Проснулся Вайлен от страшной головной боли. Под ним лежала кровать из его номера в венте "Голова гоблина". Оглянувшись, он увидел сам номер. В окне уже знакомый городской пейзаж подсказывал, что, как минимум, наступило утро. Страшный гул вокруг и сухость во рту. Страшная сухость. Вайлен попытался встать, но с первого раза ничего не получилось. Со второго раза он опустил ноги на пол, но попал ими во что-то жидкое и липкое.

- Молодой господин хорошо вчера отдохнул? - хозяин венты стоял за стойкой и выглядел омерзительно свежим.

- С чего это вы решили? - спросил Вайлен, стараясь не смотреть на тавернщика, на посетителей, которых, возможно, и не было и на... ни на кого старался не смотреть.

- Вас принес... вас привели какой-то молодой господин. Он просил помочь проводить вас в номер и, особенно, просил не будить, дать выспаться. Я и не собирался вас будить, я никого не бужу...

- Я знаю. Эля. Нет, воды.

- Лимонной воды, может быть, желаете? Знаете, очень помогает...

- Да-да, давайте. И, это. Пошлите кого-нибудь, в номер. Убраться.

К полудню Вайлену не полегчало, но и не стало хуже. Желудок перестал бунтовать, лишь единожды не восприняв лимонную воду. Тавернщик сказал, что так бывает. Вайлен ненавидел тавернщика, его жену, сына, обеих дочерей, всю прислугу, Роуллэра, толстяка Лаарину, и... Алифи...

...Хозяин венты не долго думал над вопросом Вайлена:

- Да, я знаю начальника стражи Баруку. Нет, лично не знаком, но кто не знает этого чернокожего палача! Говорят... да что говорят! Я сам видел, как он при мне и еще сотни честных жителей оторвал человеку руку, за то, что тот украл курицу. Отрубил ее своей кривой саблей и бросил на корм собакам.

- А что, у них на юге так принято?

- Да какая разница, что принято на юге? У нас - Империя! Что скажет Император, если узнает, какие порядки в его провинции. Нет, это определенно варвар, причем почище этих треклятых остолопов ассов...

Вайлен не стал спорить с тавернщиком. Тем более что его зовут Хамыр. Хватит с него и этого...

Жаркий вечер выдался в Гасталласе. Люди попрятались по домам, кто, прибегнув ко сну, а кто и просто к неге. Вайлен, все еще с гудящей головой, шел по шатким тротуарам города, который постепенно стал ненавидеть. Эти стены, дома стен, безлесные улицы, темные от растительности и бесхозяйственности парки и скверы, отсутствие людей, и их засилье. Вот и этот, как назвал его Хамыр, остолоп асс...

Странная какая-то слежка. Этот разодетый чинушей асс следил за ним либо не умело, либо нарочито показывая факт соглядатайства. Вайлену было все равно. Он шел туда, куда... он сам не знал, куда. Но шел. Сквозь туманы тысячелетий вспоминались слова Роуллэра: "На том же месте в тот же час...". Или это песня?

До наступления темноты оставалось три с лишним часа.

Круглый стол в небольшой зале маленькой венты. Многословия раздолье, не мало и выпитого. Третья кружка эля, уже наполовину пустая. Столичный эль, так они называют это. Но разве это "столичный", если до величественной Стореи много-много дней пути. Пути. "Да святится Путь, в который мы верим", - почему-то вспомнил Вайлен, доопорожняя кружку и разглядывая её странное шершавое от неровного обжига глиняное дно. И опять это лицо, наглое асское лицо, будь неладен весь север и вся их Валгалла. Что ему надо, интересно. Может, спросить?

- Да, я знаю. Вы негодуете, что я преследую вас, господин Гусмерайн. Я каюсь в совершённом и жажду объясниться, - незнакомец, не похоже, чтобы он насмехался, - Меня зовут Асгальд Раад. Я служу его Императорскому Величеству, защищаю интересы его и всего имперского народа, борясь с негодными жителями нашей родины. Да, я асс, но только на половину. Мой дед стал подданным Империи более ста лет назад и в тот же год отдал ей жизнь в борьбе с врагами. Так что я честно заслужил право называться имперцем.

- Я совершенно не могу понять, зачем вы мне все это рассказываете. Чем это оправдывает, что ваши глаза следуют за мной как за каким-то еретиком?

- А затем, - Асгальд при этом привстал и приблизился всем телом к Вайлену, - мой милый Гусмерайн, что вы ввязались в глупую игру. У вас неприятности, мой друг. Пахнет, и ой как сильно пахнет изменой!

- Что? Вы в своем уме? - рука Вайлена автоматически нащупала эфес шпаги.

- О, да! Где вы были вчера вечером? Какие у вас дела с государственным преступником, называющим себя Роуллэр Паркиндор, сам будучи Самарканом из Нюнги, разбойником и еретиком, преступающим все законы Империи?

- Ложь!

- Вы уверены?

Асгальд и Вайлен продолжали достаточно громко спорить, хотя в зале было полно народу, а на видном месте, у стойки, черновласый гуторец, в старой безрукавке и потертых дорожных штанах восседал с гитарой на высоком стуле и пел песню своей далекой страны:

Когда под вечер наползет туман,

И я пойму, что все кругом - обман,

Я поднимусь и разожгу огонь,

И со двора ответит ржаньем конь,

И обведу я взглядом темный зал,

И я пойму - о, как же я устал...

К гитаре вдруг потянется рука,

Но музыка умолкла на века...

Многие, но не все, сидели молча и слушали певца, благо голосом последний обделен не был. Перейдя к куплету, гуторец встал со стула и начал ходить по залу, продолжая играть:

Только огненный зверь

Вдруг проснется во мгле,

Только будет рассвет

На проклятой земле!

Бросить вызов судьбе,

Закусив удила -

Или в сердце клинок,

Или в горло стрела!

Певец мерно кружился по залу в такт музыки, умело перебирая пальцами по струнам, но вот, когда дошло до слов клинок, он внезапно остановился аккурат возле Вайлена и Асгальда. Когда прогремело "...в горло стрела!", южанин неожиданно подбросил гитару в воздух, где она несколько раз перевернулась и... Во время полета гитары левая рука гуторца сделала неуловимое глазу движение в сторону Асгальда, а правая рука схватила Вайлена за ворот. Гитара вернулась аккурат на прежнее место. Вайлен смотрел не на гитариста и не на его гитару. Он смотрел на застывшего Асгальда, у которого в ухе торчала рукоятка стилета, а по щеке начала свой путь струйка крови. Гуторец резко дернул Вайлена и потащил к выходу. В зале стояла мертвая тишина, как если бы стилет посетил ухо каждого из посетителей.

На улице их встретили сумерки. Тьма сгущалась в проулках, но свет еще падал на шпили зданий, не давая повода для зажигания огней. В один из проулков, тихий и грязный, бегущие и свернули.

- Сударь! Я прошу вас остановиться и объясниться! Вы втянули меня в преступление, и я просто требую объяснений, - Вайлен кричал на бегу, он бежал следом за гуторцем, хотя тот уже и не держал его за ворот.

- Не время, - лишь сказал бегущий впереди.

Они пробежали еще через три улицы, и только тогда гуторец перешел на ходьбу, чем снова воспользовался Вайлен.

- Сударь! Вы должны объясниться...

- Я должен? - Гуторец резко остановился, да так, что Вайлен чуть не наскочил на его гитару. Незнакомец развернулся и посмотрел на юного Гусмерайна недобрым взглядом, - я ничего и никому не должен, кроме одного... человека. То, что я сделал, то я посчитал нужным сделать. Вам я отчет давать не обязан и считаю Вас обязанным мне.

- Что?

- Да-да. Я помог вам избежать виселицы. Вы можете не верить, но это так. Я - друг Роуллэра. Если вы хотите узнать подробностей происшедшего, то следуйте за мной.

Гуторец собрался идти далее, но Вайлен дернул его за рукав. В тот час у горла Вайлена блеснул острие стилета:

- Не стоит так делать, Гусмерайн!

Вайлен не потерял самообладание и аккуратно отодвинул руку гуторца. Надо сказать, что гуторец нисколько этому не сопротивлялся:

- Я лишь хочу знать, как вас зовут! Вы знаете меня, но ваше имя...

- Вейен.