8.

- Вайлен! Вайлен! - кто-то тряс за плечо, - очнись, братец!

Он лежал на полу, несчастный отпрыск Гусмерайнов, связавшийся с кучкой сектантов во главе с обезумевшим от прожитых лет магом.

- Вайлен! Вставай, я же вижу, что ты очнулся! - настойчивость незваного гостя продолжалась.

Вайлен предпринял попытку открыть глаза. Это не получилось: что-то липкое как воск, скрепило их. Это же липкая гадость пробралась и в горло, так что звук, хоть какой-то хрип, извлечь не удалось.

- О, димабл, да ты весь в какой-то гадости, - сильные руки неизвестного подняли парализованное тело Вайлена и куда-то поволокли.

Через минуту кожа лица ощутила соприкосновение с теплой водой. Возможно, вода, возможно, встряска, возвратило сознание Вайлена на свое место. А через мгновения вернулся дар речи. Хотя, какая эта речь...

- Где... это... - вперемешку с хрипом произнес парализованный.

- Ты у себя в номере, друг. И весь в какой-то зловонной слизи, - голос был чересчур знакомым. Даже родным.

- Глаза..., - Вайлен все еще не мог видеть.

- Да уж, Вэл, твои глаза...

- Мэл!

Мэлорри, старший сын графа Гусмерайна, помог младшему брату смыть с себя горечь былых побед в виде синеватой слизи, пахнущей коллекторами больших городов, достал из ниоткуда бутылочку доброго гуторского, ловким движением вскрыл ее и разлил по глиняным кружкам.

- Извини, бокалов здесь я не нашел. Как ты вообще тут живешь, здесь даже ванная какая-то маленькая?

- Нормально, Мэл. Я редко бываю дома... в номере, вернее.

- О. Значит, ночная жизнь налажена. Так что же ты написал, что скучаешь?

- Что написал?

- Что-что. Письмо. Такое небольшое на желтой средней цены бумаге. Совсем в твоем стиле. Еще эта подпись - "Вэйл". Ты это откуда удумал, вот так вот подписываться, брат?

- Враки, Мэл, я не писал ничего, тем более так. Записка у тебя?

Мэл, улыбнувшись, залез куда-то в недра дорожного костюма и извлек помятую бумажку. Сначала он ее расправил аккуратно, а, затем, протянул Вайлену.

- Вот она, Вэл. Убедись сам - почерк более чем твой. Я же видел твои мазни в замке, даже сравнил с ними.

- Ты брал мои записи, негодяй? - Вайлен попытался изобразить гнев, но не удалось. Он рассмеялся, затем посерьезнел и взял бумагу, - так-так. Желтая бумага...

Записка была написана рукой Вайлена. Нет сомнений. Даже подделать так нельзя, Вайлен смог бы отличить свое от не своего. Но что это? Он не писал ничего брату, а и зачем... Вернее, когда это было написано?

- Пришла через три дня, как ты уехал. Там написано - приезжай, мне скучно. И что чуть ли со скуки не накладываешь на себя руки. Забавно, подумал тогда я, и решил приехать. Тем более что через четыре дня уезжаю в Сторею, как раз ехать-то через Гасталласу. Так что у меня три дня на все про все. Чтобы помочь тебе, что называется, не скучать.

- А кто принес записку?

- Какой-то франт, принес ее ночью. Словно почта призрака. Записку брал наш дворецкий, Йоллен. Так что точно описать почтальона тебе не смогу.

Еще лучше. Почерк, манера письма, типичные ошибки. Вайлен понял, что записка написана им, но он не помнил, как и когда. Если сопоставить дни, то... остается только одно - он написал ее в первую ночь в Салоне.

- Какой сейчас день?

- Ну, прошло пять дней, как ты уехал.

- То есть? Я что, пролежал тут сутки... сейчас утро?

- Утрене не бывает, - Мэлорри улыбнулся и опустил руку на лоб брата, - да, температура нормальная, глаза не желтые. Лихорадки нет, вроде как. Что же ты бредешь, Вэл?

Вайлен сделал попытку встать с кровати. Удалось. Он подошел к окну и, прищурившись от света, посмотрел. Свет, улица, похоже на утро. Он проспал больше суток.

- Как ты сюда вошел?

- Тавернщик пустил, конечно. Я сказал - кто я, кстати, сказал - кто ты. Он очень удивился и побежал искать ящик гуторского, как только я его заказал. Думаю, ночью будем кутить. Ты не против?

- Да, то есть, нет. Мэл, здесь многое произошло, записка - вранье. Мне более чем не скучно. Поверь.

- Тогда расскажи. Кстати, пей, - сам он тоже взял стаканчик с гуторским, понюхал как заправский дегустатор на ярмарке и выпил все залпом, не морщась, - хорошее гуторское, умеют, южные черти, делать, не то, что у нас, на севере. Наше пойло только петухам скармливать, чтобы топтались лучше.

Вайлен тоже взял стакан, сделал глоток, поперхнулся и побежал к ванне. Из его глотки вывалился шматок зеленой слизи. Затем, остатки пищи. Мэлорри, стоя сзади, покачал головой и щелкнул языком:

- Что же так. Совсем плох, братец. Что за дрянь ты ел на ужин?

- Ничего я не ел, - Вайлен сказал это не сразу, а как продышался, - я не ел вчера, позавчера. Я не ел два дня. Эта гадость... постой! Я все расскажу. Сядь.

Старший из Гусмерайнов не стал спорить и сел на кровать, закинув ногу на стул. Вайлен остался стоять в силу физиологических причин, искренне считая, что стоя не так тошнит, и начал речь:

- Все началось в первый день. Выйдя из венты, я увидел девушку...

- Ага! Значит, все из-за бабы! - Мэлорри даже потер руки, чуть не опрокинув кружку. Что заново наполнил в момент вайленовской немощи, - девушка, хех...

- Эх, Мэл. Если бы! Так слушай...

Через полчаса Мэлорри знал все, или почти все. Вайлен опустил некоторые моменты с Алифи, боясь показаться слабаком перед женскими чарами. Но и остального хватило, что привести старшего брата в состояние задумчивости. Он почти допил бутылку вина, хотя, вряд ли, опьянел. В года молодости он позволял себе большее.

- Эх, брат. Это я называю переплет, в который можно попасть. Ты попал, Вэл.

- Знаю, знаю... но что-то со мною случилось, определенно. Я хочу это выяснить.

- Давай выясним. Но для начала - выясним, что это за фрукты, твои новые "друзья". У меня есть пара старых армейских дружков...

- Мэл, ты же не служил! А?

- Знаешь что, Вэл.

- Что?

- Сиди в номере и никуда не высовывайся, пока я не вернусь. Я велю подать тебе... э-э-э... омлет с беконом!

- Ненавижу!